Президент ММВА А.Н. Мамонтов направил Президенту России В.В. Путину письмо-обращение с изложением своей позиции по поводу состояния дел в российской банковской системе. Письмо аналогичного содержания направлено Председателю Государственной Думы РФ С.Е. Нарышкину с предложением инициировать парламентсике слушания по анализу и оценке качества регулятивной и надзорной деятельности Банка России в истекший с момента назначения его нового руководителя период.
Ниже даётся полный текст письма-обращения.
Cura te ipsum! («Врачу, исцелися сам!»)
(Обращение Президента ММВА А.Н. Мамонтова к Президенту Российской Федерации В.В. Путину)
Уважаемый Владимир Владимирович!
В апреле 2013 года Вами была внесена в Государственную Думу и затем ею утверждена кандидатура нового Председателя Банка России.
На него и на сформированную им команду, по-видимому, возлагались большие надежды на дальнейшее развитие и укрепление банковской системы.
Прошло два года. И сегодня можно констатировать, что вопреки этим надеждам, положение в банковской сфере за это время поступательно и динамично ухудшалось. Более того. Встающие ныне всё новые и новые проблемы грозят обернуться коллапсом всей системы.
Обратимся к фактам. В I квартале текущего года 30 крупнейших банков России получили убытки в размере 24,7 млрд рублей против 184,8 млрд прибыли за тот же период прошлого года. Их активы при этом уменьшились с 63,0 трлн. руб. до 57,9 трлн рублей, то есть на 5,1 трлн. руб. (!). Прирост (да и то небольшой) активов показали только два банка из тридцати (!). Обращает на себя внимание и сокращение чистого процентного дохода с 621 до 431 млрд. руб. при опережающем росте процентных расходов более чем вдвое - с 588 до 1 204 млрд. руб. Это говорит о серьёзных перекосах и разбалансировке всего основного бизнеса кредитных организаций. Уменьшается их ресурсная база, снижается рентабельность операций, растёт объём просроченной задолженности, обостряется проблема достаточности капитала, падает инвестиционная привлекательность всего банковского бизнеса.
Всё новые проблемы встают сегодня даже перед банками, входящими в элитный, «литерный эшелон» системы, первая пятёрка из которого является ведущими государственными кредитными учреждениями. Отток активов наблюдается сегодня даже в них, несмотря на то, что они традиционно пользуются гораздо более дешёвым фондированием и существенно лучшими условиями размещения денежных средств.
Что уж тут говорить об «обычных», частных коммерческих банках, положение которых становится всё более угрожающим.
Количество прибыльных кредитных организаций за четыре месяца с начала года сократилось с 707 до 567, то есть почти на четверть. Прирост активов показали лишь 15 из 100 крупнейших российских банков. Остающиеся же за пределами первой сотни 710 банков сегодня и вовсе отчаянно борются за выживание, либо мечутся в безуспешных поисках средств на докапитализацию либо покупателей увядающего бизнеса.
В состоянии перманентной агонии, ввиду тотального кризиса доверия банков друг к другу, находится рынок межбанковского кредитования (МБК) - один из ключевых инструментов поддержания текущей ликвидности для большинства российских банков. Эффективно функционировавший до октября 2013 года рынок МБК, в результате «очищающих», надзорных «гонений» на ряд банков из первой сотни, почти полностью «схлопнулся» либо рассегментировался на небольшие группы. И даже сегодня, спустя почти два года, доверие участников друг к другу так и не восстановилось. Доступ к ликвидности через этот крайне важный для большинства банков, классический для всех развитых денежных рынков механизм, оказался практически закрытым, что только усугубило для них и без того крайне тяжёлое положение.
Да, ЦБ РФ создал и предоставил банкам широкий набор инструментов управления ликвидностью (в частности, через операции РЕПО), но все они достаточно затратны, и могут быть привлекательны разве что в качестве дополнения к механизму прямого кредитования bank to bank.
Растёт недоверие к финансовым институтам со стороны населения. Доля граждан страны доверяющих банкам до 2013 года поступательно росла, достигнув рекордных 78%, после чего стала неуклонно снижаться и в апреле текущего года дошла до исторического минимума 56%.
Могут сказать, что представленные нами негативные тренды в банковской отрасли вызваны общим ухудшением дел в стране - замедлением темпов экономического роста, падением инвестиционного, производительного и потребительского спроса, усилением инфляционного давления, резким повышением стоимости денег, ухудшением внешней конъюнктуры, ограничением доступа к прежним, относительно дешёвым иностранным денежным ресурсам и т.д. и т.п.
Всё это так. И не так.
В кризис 2008 года факторов негативного макроэкономического характера для банков было намного больше, чем ныне (чего стоит только огромная накопленная к этому времени корпоративная внешняя задолженность и волна margin call). Тем не менее, активы и прибыль их пусть и медленно, но верно продолжали расти, выход из кризиса оказался намного короче, а его последствия менее болезненны.
В чём же дело? Почему нынешний, начавшийся в 2013 году кризис банковской отрасли оказался таким тяжёлым и затяжным?
На наш взгляд, прежде всего, потому, что в 2008 году банковская система противостояла кризису не в одиночку, а при весьма заметной и эффективной поддержке государства и регулятора рынка - Банка России (при прежнем его руководстве). Тогда кредитные организации ощущали постоянное внимание к своим проблемам и Правительства, и ЦБ РФ, получая существенную помощь в виде широкого инструментария средств поддержания ликвидности, а также в виде целого ряда иных оперативно принимаемых мер по стабилизации положения в банковской системе и на финансовом рынке.
Тогда рынок МБК, несмотря на его первоначальное сжатие, восстановился довольно быстро, а вскоре его объёмы и вовсе выросли до рекордных уровней.
Иное дело сегодня.
Да, нынче банки как и в разгар предыдущего кризиса получают определённую помощь со стороны государства и регулирующих органов. Но, во-первых, распределяется она в основном среди «своих» государственных или крупнейших частных банков (правда это им, как мы видели выше, мало помогает), практически не доходя до большинства кредитных организаций. Во-вторых, регулятор рынка - ЦБ РФ, сейчас если и применяет, то весьма ограниченный арсенал средств поддержки кредитных организаций - в основном через незначительные нормативные послабления и предоставление дополнительной, но достаточно дорогой ликвидности.
В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, - нынешний и без того тяжелейший для банков кризис, протекает в условиях продолжающейся беспрецедентной кампании по т.н. «зачистке банковского сектора от недобросовестных игроков». Действия «мегарегулятора» в этом смысле не смягчают ситуацию, а, напротив, усиливают остроту проблем для большинства кредитных организаций.
Необъявленная война против российских банков привела к отзыву лицензий уже более чем у ста кредитных организаций (рекордная динамика за последние 15-20 лет), и конца и края этому не видно. Крестовый поход против «маргинальных элементов» банковской системы (а скорее, против самой этой системы), начатый новым руководством Банка России ещё в 2013 году, с началом кризиса, в условиях когда вся экономика и финансы страны и без того подверглись тяжелейшим ударам и испытаниям, не только не «свернул знамёна», но даже усилил свой наступательный порыв и натиск.
При этом надзорная методика и практика мало изобилуют новациями, оставшись, как и прежде, ориентированными в основном на применение привычного, «летального средства» - отзыв банковских лицензий с заменой в некоторых случаях «смертной казни» длительными сроками санации.
Т.н. «ужесточение надзора» привело лишь к снижению его и без того невысокого качества до такого уровня, когда возникает вопрос, а была ли вообще вся эта кампания изначально тщательно продумана и просчитана?
Были ли её возможные негативные последствия учтены, а механизмы, им противодействующие, предварительно проработаны и созданы? Вряд ли.
Нынешнее нашествие в банки строгих «надзирателей» сопровождалось и сопровождается использованием средств не реального, а скорее мнимого надзора. Применяемые надзорные инструменты и усилия, как были, так и остались, направленными в основном на простое устранение с рынка т.н. «недобросовестных» его участников, зачастую тогда, когда они уже де-факто потеряли право называться банками.
Складывается впечатление, что надзорное ведомство чаще всего просто констатирует летальный исход, выступая в роли «могильщика» банков, а не блюстителя их «здоровья», целителя-терапевта.
Как иначе можно расценить то, что при отзыве банковских лицензий всё чаще и чаще в балансах убираемых с рынка организаций вскрываются «дыры» в десятки и даже сотни миллиардов рублей? Не видели? Не заметили? Не успели? Чего стоит такой «надзор»?
Уже сегодня урон от продолжающейся кампании «жёсткого», «взыскующего», но не эффективного, а фиктивно-дефективного надзора достиг уже многих сотен миллиардов рублей с дальнейшей перспективой увеличения его в разы. У бюджета сегодня столько лишних денег?
Жертвами такого «надзора» становятся не только тысячи и тысячи клиентов, компаний, предпринимателей, чьи средства безвозвратно исчезают в безвестном направлении. Существенные потери несут даже бюджетные организации. Масштабная «расчистка» банковского сектора привела к потере в ликвидируемых банках огромных сумм. Так, в 2014 году налоговики списали на безвозвратные потери 3,3 млрд рублей, или в 5,5 раз (!) больше, чем в 2013 году. А всего за два последних года в проблемных банках «зависло» 5,1 млрд рублей «народных» денег. Кто их вернёт? Надзор?
На наш взгляд, основная задача и цель банковского надзора как раз и заключается в недопущении этого громадного, сокрушительного ущерба, о котором приходится сегодня говорить, в обеспечении защиты интересов всех добросовестных клиентов кредитных организаций - юридических лиц, кредиторов, вкладчиков. Наш же т.н. «жёсткий надзор», похоже, защищает интересы прежде всего вороватых собственников банков, которым «почему-то» и «как-то» удаётся «вовремя» вывести активы из своих кредитных организаций порой задолго до прихода туда временной администрации.
Чтобы лучше понять это явление достаточно посмотреть на динамику удовлетворения прав кредиторов первой очереди в последние несколько лет. Она удручает. В 2011 - 39,73%, в 2012 - 13,9%, а в 2013 году, с началом кампании по «очищению» банковской системы от т.н. «недобросовестных» игроков - 12,35%. Наконец, в 2014 году эта цифра достигла 8,32% (!). Что это означает? По нашему мнению, то, что почти в 5 (!) раз снизилось качество пруденциального надзора, работающего, так сказать, на опережение.
Реализация казалось бы здравой идеи «расчистки» банковского пространства от «больных» фигурантов в отсутствии тщательно разработанных профилактических методов упреждения развития болезни либо эффективных способов её лечения, не приведя к сколько-нибудь существенным положительным результатам, в очередной раз обернулась огромными проблемами для здоровых банков, для всей банковской отрасли, надолго затормозив её развитие.
Более того, эти проблемы ударили и по реальному бизнесу, и экономике в целом, медленно, но верно «выкашивая» из её рядов не только кредитные организации, но и их клиентов - потребителей банковских услуг. Особенно ощутимо это сказывается в регионах, где одним из демотиваторов занятия бизнесом (и, прежде всего, самым незащищённым из него - малым и средним), всё чаще становится недоверие к банкам и регулятору рынка.
В ряде областей обрушение одного, а тем более нескольких банков, вызывало такую волну паники, что частные вкладчики, компании и предприниматели выносили все свои средства даже из здоровых, нормально функционирующих кредитных организаций, провоцируя таким образом уже и для них всё новые проблемы с фатальными последствиями. Выгоду из этого извлекают разве что крупные государственные банки, которые используя общий рост недоверия населения к частным коммерческим институтам, «рекрутируют» себе всё новых и новых клиентов из числа покидающих рынок местных региональных кредитных организаций.
Взятые Банком России на вооружение надзорные методы, как и десять, и двадцать лет назад, сегодня являются скорее понятийными, а не нормативными. Даже сами нормативные акты порой непонятны не только банкам, но и самим чиновникам, вольно трактующим для себя при очередных проверках те или иные установленные требования. При всей многовариантности причин и поводов для отзыва лицензий фигурируют, как правило, две: нарушения закона о противодействии легализации доходов, полученных преступным путём (такого рода «прегрешения», по сути, могут быть вменены всем банкам, включая системообразующие) и недоначисление резервов по выданным ссудам в связи с отнесением их к спорным категориям риска (здесь благодатнейшая почва для «творческой» фантазии и «неподкупного» рвения и тщания проверяющих).
В ситуации, когда непрозрачна и не совершенна сама методика надзора, а также отсутствует мотивация к тому чтобы реально разобраться в проблемах банка, надзорная практика строится на том, чтобы в основном лишь изобличить и покарать - метод «меча и палача». Может ли при таком подходе очиститься банковская система?
Нет. Она может только умереть. Что мы сегодня и наблюдаем.
При невнятных «правилах» игры и в страхе перед придирчивым, но «слепым надзорным оком» проверяющих, банки всё чаще вынуждены «рисовать» свою отчетность, живя, так сказать, сегодняшним днём, по принципу - «сегодня отбились, а там видно будет..».
Всё это, естественно, не может не порождать растущее тотальное недоверие - банков друг к другу, клиентов - к банкам, банков - к клиентам, а всех вместе - к регулятору, к системе, к властям в принципе. Непрозрачный, понятийный надзор убивает веру клиентов в банки. Отсутствие доверия клиентов приводит к угасанию банковского бизнеса, причём реального, «белого», прозрачного.
Регулярные сообщения об уходе с рынка очередной группы банков уже не воспринимаются в общественном сознании как некая новость, событие или тем более драма со сколько-нибудь серьёзными последствиями. Между тем, только объем выплаченного вкладчикам страхового возмещения составил за два года свыше 300 млрд рублей (!), в то время как за предыдущий, почти десятилетний период «всего» около 100 млрд. руб.
Всё чаще возникает вопрос о достаточности средств гарантийного фонда и источниках его наполнения, чтобы в том же духе продолжать охоту на «нерадивые» банки. Ведь при таком регулятивно-надзорном раже и взятых темпах «прополки» банковской системы, вероятность полного истощения ресурсов фонда как никогда высока. Попытки же смягчить растущую нагрузку на него через лоббирование т.н. частичного возмещения (то есть, разделения ответственности АСВ и вкладчиков по застрахованным депозитам), а также лимитирования таких выплат в течение определённого срока, есть не что иное, как перекладывание ответственности за несостоятельный, неэффективный надзор на плечи рядовых граждан.
То есть, вместо того, чтобы совершенствовать надзор, предлагается, по сути, обязать вкладчиков оплачивать некомпетентность и недееспособность самого надзорного ведомства.
Предлагаемые «новации» ударят также и по частному банковскому бизнесу (особенно, по небольшим и средним банкам), поскольку в случае их принятия неминуемо произойдёт отток значительной массы вкладов в крупные государственные финансовые институты. О развитии конкуренции в этой отрасли и улучшении качества обслуживания потребителей банковских услуг можно будет забыть надолго, если не навсегда.
Дежурным объяснением регулятора по поводу всех возникающих тяжёлых последствий от развязанной им кампании «террора» в отношении банковской системы, стало то, что это вынужденная плата за наведение в ней «порядка», за «очищение» её от «недобросовестных игроков». Возможно и так. Но порой складывается впечатление, что это скорее результат неэффективно исполняемых надзорным блоком своих профессиональных обязанностей и функций.
Один из нынешних руководителей ЦБ РФ ещё несколько лет назад признавался: «Настоящего банковского надзора в России не существует...., есть лишь отдельные его фрагменты».
А один из руководителей думского комитета по банкам на проведённых несколько лет назад парламентских слушаниях по поводу надзорной деятельности Банка России обескураженно констатировал: «Созданная система надзора принципиально не видит различия между законом и беззаконием, ее организационная структура заточена под применение неформальных методов борьбы с банками, а кадры обучены именно этим методам. Субъективизм, произвол и двойные стандарты открыто возводятся на уровень официальной надзорной идеологии - никаких проблесков отхода от этой политики не видно. Какие же еще нужны аргументы для радикального реформирования надзора?»
К сожалению, с тех пор картина не поменялась в лучшую сторону и выглядит так же удручающе, как и прежде. Последние же новости с рынка и анализ балансов большинства кредитных организаций и вовсе не внушают оптимизма. Впереди новые, неисчислимые жертвы среди кредитных организаций, и не столько «очистительные», то есть «во имя торжества принципов ведения добросовестного и прозрачного бизнеса», сколько как результат «умерщвления» самих стимулов занятия банковской деятельностью. Условия для развития свободной конкуренции в банковском секторе ухудшаются с каждым годом. Новых кредитных организаций почти не создаётся, за исключением тех, которые возникают путём слияний и поглощений, но и здесь уже стали появляться прецеденты санирования или ухода с рынка целых финансовых групп и объединений.
Делегированная законом два года назад Банку России функция т.н. «мегарегулятора» финансового рынка пока вылилась лишь в создание всё новых и новых департаментов в этом «мегаучреждении», увеличении громоздкости всей структуры, усилении рассогласованности действий и снижении эффективности работы даже ранее действовавших структурных подразделений.
Начатая в последние годы организационная перестройка центрального аппарата и системы территориальных учреждений ЦБ, к сожалению, также оборачивается новыми проблемами для многих банков, особенно региональных, которые испытывают прессинг со стороны только что назначенных и потому чрезмерно ретивых, но порой не вполне компетентных местных надзорных властей. Локальная банковская структура некоторых регионов оказалась, по сути, разгромленной. Дело дошло до того, что в некоторых субъектах федерации собственные, местные банки становятся почти реликтами.
Подводя итоги двухлетней деятельности нового руководства Банка России, на наш взгляд, нельзя не видеть того, что ущерб, который она нанесла банковской отрасли и финансовому рынку в целом, можно сравнить разве что с теми разрушительными последствиями, к которым привели «реформистские усилия» прежнего руководства другого ведомства - оборонного.
Произведённые в нём восемь лет назад сомнительные кадровые назначения привели к управленческому хаосу, имитации «деятельности» вместо реальной и эффективной работы, торжеству некомпетентности, многомиллиардным финансовым потерям, торможению развития, а затем и развалу отрасли, резкому падению доверия к органам власти, и в итоге, принятия срочных, экстраординарных мер, включая смену руководства.
Мы не станем здесь давать детальную оценку эффективности валютно-курсовой и кредитно-денежной политики ЦБ РФ (это отдельная тема разговора и профессиональной дискуссии), заметим лишь, что и в них, на наш взгляд, больше сумбура и непоследовательности, чем действительно выработанной, системной и дальновидной стратегии.
В том же, что касается оценки регулятивно-надзорного направления деятельности нынешнего руководства Банка России большинство участников банковского рынка сходятся в одном - необходим тщательный, критический её анализ и по его результатам, скорее всего, качественное реформирование.
Наведение порядка в банковской системе и на финансовом рынке, на наш взгляд, следует начинать с наведения его в самом регулятивно-надзорном органе. Cura te ipsum! («Врачу, исцелися сам!»)
