"Ведомости", 22.06.2005, №112 (1393)
Алексей Мамонтов, Президент ММВА
БАНКИ: ЖИЗНЬ ВОПРЕКИ
Независимые эксперты отмечают ухудшение качества государственного администрирования в России. Так, по данным специалистов Всемирного банка, в разделе “Качество госинститутов” мы с 118-го места в 2002 г. опустились на 145-е в 2004 г. В значительной мере это относится и к деятельности Центробанка (ЦБ) в области банковского надзора.
Банк России сегодня призывает коммерческие банки интенсивнее наращивать собственные средства, поскольку предел роста активов на уже имеющемся капитале в большинстве из них почти достигнут. Однако при этом он умалчивает о том, что привлечение новых инвестиций в банковский сектор наталкивается на целый ряд проблем, связанных как раз с качеством его регулирования. Среди этих проблем — резко возросшие риски (в том числе риски чиновничьего произвола) и снижение рентабельности банковского бизнеса по сравнению с другими. К издержкам банков по выполнению функций агентов налогового и валютного контроля добавились новые требования финансовой разведки и силовых структур. В погоне за “грязными деньгами” и “международными террористами” они все чаще вторгаются на территорию банков. Защита от подобных акций, зачастую напоминающих примитивный наезд, требует новых расходов. Модная нынче борьба с отмыванием оборачивается созданием новых ниш чиновничьего мздоимства и перетоком денежных средств (далеко не только криминальных) из безналичной сферы в наличную. Допущенная ЦБ утечка баз данных по клиентским проводкам усилила недоверие к способности его руководителей контролировать ситуацию внутри самого банка.
Широко афишируемая за рубежом руководителями ЦБ и Федеральной службы по финансовому мониторингу борьба с отмыванием преступных доходов и терроризмом в наших коммерческих банках обернулась закрытием для большинства из них счетов в американских клиринговых центрах. Однако мало кто помнит, что этот самый терроризм был впервые профинансирован через расчетно-кассовый центр ЦБ с помощью “чеченских авизо”. Надо признать, что усилия ЦБ по ослаблению международных позиций российских банков никогда еще не приносили столь ощутимых результатов. Это вылилось в сокращение лимитов, рост кредитных ставок, отказ от расширения сотрудничества. Нет нужды говорить, насколько это ухудшило условия работы российских банков с их клиентами. Часть из этих клиентов решила свои проблемы, перейдя в госбанки.
В отношении последних наметился явный фаворитизм. Одним из красноречивых подтверждений тому стала фактическая национализация Внешторгбанком (с помощью ЦБ) Гута-банка. Впрочем, здесь действия ЦБ, по-видимому, укладываются в русло общей кампании по усилению прямого государственного присутствия в капитале крупнейших компаний страны (революционный лозунг “Банки, вокзалы, телеграф!” обогатился еще и аббревиатурой ТЭК). Насколько эффективен и плодотворен этот выбор, можно судить по снижению темпов экономического роста и падению инвестиционной активности. В этой ситуации как-то отходит на задний план тема развития конкуренции и защиты предпринимательства. В банковской системе усилился процесс сегментации, разделения ее на изолированные секторы. Банки первого круга практически перестали предоставлять кредиты (порой даже обеспеченные) небольшим банкам, в связи с чем сузились возможности последних по фондированию своих операций кредитования малого бизнеса. Начался процесс вымывания банков второго-третьего круга. Новые банки практически не появляются.
Анализ практики банковского надзора в России за 15 лет показывает, что негативный эффект от вмешательства властей в банковскую сферу намного перекрывает его позитивную составляющую. Как известно, наиболее серьезные кризисы банковская система пережила в 1995, 1998 и 2004 гг. Первый из них был вызван переходом на неинфляционную модель экономического роста, к которой многие банки не успели или не сумели адаптироваться. Возникновение дисбаланса между процентными ставками по привлечению и размещению средств привело к массовым неплатежам на рынке МБК. Уроком кризиса стало укрепление банковского риск-менеджмента, создание мощных аналитических служб. Второй кризис разразился после отказа государства платить по своим долговым обязательствам, девальвации рубля и резкого обесценения банковских активов. Банки и после этого кризиса выкарабкивались из него сами, без сколько-нибудь видимой поддержки со стороны регулятора и властей. Даже, напротив, введенные ЦБ ограничения на валютные и рублевые операции легли на банки дополнительным бременем. По итогам этого кризиса банкиры сделали еще один, хотя и горький, но важный вывод: необходимо жестче контролировать риски “на государство”.
Летний кризис 2004 г. в отличие от предыдущих кризисов был впервые вызван не изменением макроэкономической ситуации и не просчетами государственной политики, а прямыми действиями регулятора и властей. Своими неуклюжими, а подчас и безответственными шагами они вызвали новый дефолт — дефолт доверия к себе. Это привело к тотальной остановке межбанковского рынка и породило панику среди клиентов. Рутинную работу по внедрению системы страхования вкладов руководство ЦБ подменило звонкой кампанией за чистоту рядов. Вместо того чтобы допустить в систему все банки, имеющие лицензии на работу с физлицами, а затем приступить к их тщательному мониторингу, ЦБ устроил эрзац-лицензирование, вольно или невольно взрыхлив почву для разжигания страстей, недобросовестной конкуренции и коррупции. Это и понятно — ведь банки, создавшие успешный бизнес, заинтересованы в его сохранении.
Опыт развития банковской системы в России за 15-летний срок позволяет сделать следующие выводы.
Первый. Российская банковская система существовала и существует не благодаря действиям властей, а скорее вопреки им. Более того, она приобрела стойкий иммунитет против таких действий, позволяющий ей восстанавливаться после каждого нового кризиса самостоятельно, в отсутствие, как правило, какой-либо поддержки со стороны государства.
Второй. Российская банковская система приобрела за 15 лет способность к самоорганизации, саморегулированию и самоочищению. Внутренние аналитические службы банков, как правило, реагируют на ухудшение ситуации в банках-контрагентах значительно раньше подразделений банковского надзора ЦБ. Вследствие этого наибольшие потери от рушащихся банков несут их вкладчики и клиенты, а не банки-партнеры. Интересы первых двух категорий ЦБ никогда не мог защитить в полной мере, с введением же в действие системы страхования вкладов они по крайней мере обеспечены законодательно.
Третий. Российская банковская система переросла своего регулятора, который (и это показал кризис прошлого года) в лучшем случае следует лишь за событиями, а не впереди них. Более того, Центробанк, будучи органом, контроль за деятельностью которого в силу ряда причин крайне затруднен, как правило, ускользает от персональной ответственности за свои действия, что приводит к новым системным ошибкам и просчетам, а следовательно, и к новым кризисам. Не целесообразно ли было бы в связи с этим передать функции банковского надзора специально созданной саморегулируемой организации, своего рода “цеховой гильдии”, состоящей из самих банков? Именно банки смогут в должной степени контролировать, насколько эффективна деятельность руководства этой организации, своевременно отзывать его в случае ненадлежащего исполнения им своих функций, следить за созданием и соблюдением равносправедливых условий для ведения бизнеса всеми ее членами.
